ПОЛЕЗНЫЕ СТАТЬИ И ПУБЛИКАЦИИ

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА
Ингеборга Дапкунайте
Алексей Йордан
Алексей Йордан-2
Ростислав Ордовский
Ростик Ордовский-2
Ростик Ордовский-3
Олег Тактаров

Ростислав Ордовский-Танаевский:

"Я жил любовью к своей стране и понимал, что никогда ее не увижу"

продолжение интервью

Читать начало интервью >>>

Дело Ордовского

До 1990 года усилиями Ордовского-Танаевского Бланко фирма Kodak открыла в бывшем СССР около 100 мини-фотолабораторий. Со своей стороны Kodak, а также некоторые банки Венесуэлы гарантировали Советам, что с Rostik International (компания, организованная Ростиком в 1981 году в Венесуэле, а в 1998 году ставшая «Росинтером») можно иметь дело. В 1995 году компания выделила фотографическое направление в отдельное предприятие «Фокус», которое до сих пор обладает отличной репутацией на рынке. Но все же главным для «Росинтера» является ресторанный бизнес. В 1990 году в гостинице «Москва» появился первый ресторан Ордовского «Испанский уголок», интерьер которого был полностью изготовлен в Венесуэле, а зачем по частям перевезен и собран в столице. Первый опыт был настолько удачен, что «Росинтер» разработал и внедрил сразу четыре ресторанные концепции: международную («Испанский уголок», Santa Fe, Le Chalet, клуб Hippopotam и Artistico), американскую (American Bar&Grill и TGI Fridays), рестораны для среднего класса (Patio Pasta и Patio Pizza) и fast food («Ростик’с» и «Комбик’с»). Всего «Росинтер» открыл десятки разных ресторанов в Москве и в регионах.

— Как вы сумели построить в России такую большую ресторанную систему, поставили на ноги фоторынок?

— Это был долгий процесс. Когда мы подписали с «Кодаком» соглашение, никто не мог даже предположить, чем закончится это начинание. То, что в 24 года я стал партнером «Кодака», было потрясающим успехом! Но никаких предприятий тогда нельзя было открывать. Был период, когда я звонил в «Кодак» и говорил, что не выдерживаю, ухожу. Это были трудные времена. Я находился в кризисном состоянии, в непонимании, что делаю в России. Не бросить ли все и уехать? Куда не ткнись, везде были проблемы.

— А сейчас так же трудно делать бизнес в России?

— Нет, сегодня стало получше. Но, скажем, если взять десятибалльную шкалу, то по трудности бизнес в Америке — это один балл, а в России, может быть, пять, против 10, которые были 30 лет назад.

— В чем были тогда основные трудности?

— Не было никакого закона, не было собственности. Я расскажу один пример. Мы одни из первых получили лицензию на валютную торговлю в Москве, Таллинне и Киеве. Ее выдавал тогда Совет Министров (!). Мы открыли счет во «Внешэкономбанке», отправляли туда деньги, но распоряжаться ими могли лишь спустя 3-4 месяца, а кредитными картами через полгода!

— Так как же удалось построить такую «машину»?

— Шаг за шагом, каждый день, я шел к своей цели. Я очень упрямый, целеустремленный человек. Не боюсь трудностей, и верю в свое дело. Самое главное — это когда нет конфликта с совестью, тогда я могу творить чудеса.

— Сколько занимает у вас работа? Или она и есть жизнь?

— В первые годы я действительно работал с утра до вечера. У меня не было никакой личной жизни, вообще ничего не было. Но сегодня я уже могу провести выходные с семьей. Не все, правда, но все-таки. 1998 год — кризисный — был рубежным. Одиннадцать лет трудной ежедневной работы как будто были пущены под откос... Это очень сильно на меня повлияло, и теперь я немного больше уделяю внимания семье. Кризис был толчком для нашего нового этапа развития, то есть не ограничится Россией и СНГ, а выйти на европейский рынок и стать европейской компанией.

Супруга из России

— Расскажите о вашей жене, как вы познакомились?

— Таня Латынина была балериной «Березки» — самого популярного тогда в России и в мире русского танцевального ансамбля.

— Вы увидели Вашу будущую жену танцующей?

— Я увидел свою жену фривольно прыгающую по сцене...

— И что, сразу почувствовали тот самый импульс?

— Нет. Все было не сразу. Один мой знакомый был солистом «Березки», и я после концерта пошел за кулисы и пригласил его поужинать. Это практиковалось в русской колонии. Мы знали, что артистам из СССР платят гроши. Поэтому мы всегда старались как-то помочь им, например, пригласить на ужин. Я предложил ему взять с собой его друга и двух девочек. В этой группе оказалась Таня, красивая, молоденькая, ей было тогда 18 лет, мне тогда было столько же. Это все происходило в Венесуэле в 1980 году.

— Таня — дочка Ларисы Латыниной, олимпийской чемпионки, легенды российского спорта?

— Да. Лариса Латынина имеет наибольшее количество медалей в истории Олимпийских игр. Латынина, это легенда, и мама моей супруги. С ребятами из «Березки» мы провели замечательный вечер, мы с Таней помним его до сих пор. Но тогда за этим знакомством ничего не последовало. У Тани был жених, у меня испанская девушка Олисия. И вот 1984 год. Советская пресса узнала о некоем Ростиславе Ордовском, который занимается видео, фото и кино. Советское артпредство предложило мне поехать на кинофестиваль Азии, Африки и Латинской Америки в Ташкент. После долгих раздумий папа сказал мне: «У тебя венесуэльский паспорт, тебе нечего бояться. Езжай и постарайся найти родственников». Я приезжаю в СССР и снова встречаюсь с коллективом «Березки». Таня тогда уже была замужем (правда, мне сказали, что ее отношения с мужем разлаживаются), а меня в Венесуэле ждала девушка Ирина, на которой я собирался жениться. И вот Таня делает ответный жест — приглашает меня к себе домой. Мы обедали, разговаривали, делились впечатлениями. И вдруг кто-то решил нас сфотографировать вместе, меня и Таню. В этот момент мы посмотрели друг на друга, и что-то с нами произошло, какой-то «химический» процесс... Когда я вернулся в Венесуэлу, так получилось, что мои взаимоотношения с Ириной закончились. Спустя какое-то время, я вновь приезжаю в Москву и приглашаю Таню поужинать. Раз, другой, третий... Я очень серьезно стал за ней ухаживать. В один из вечеров, когда я был здесь, Таня приехала в гостинцу «Космос», где я остановился. Мы неожиданно поссорились, и она решила поехать домой. А у выхода из гостиницы ее останавливают сотрудники КГБ и отправляют в подвал (в любой гостинице были тогда такие подвалы). Таня звонит мне где-то через два часа: «Все Ростик, это конец. Ты не понимаешь, все, конец». Я спускаюсь, и пытаюсь объясниться с этими людьми, говорю: «Это моя невеста, вы не беспокойтесь, все в порядке».

— А за что ее задержали? За то, что она была в гостинице?

— Ее остановили потому, что она была в гостинице для иностранцев и встречалась с иностранцем. После этого случая, уезжая, я сказал Тане: «Не беспокойся, я приеду, и мы распишемся». На ее работу пришла бумажка, где подробно было расписано ее «аморальное поведение». Таню в присутствии всего коллектива «прорабатали» (как это тогда называлось): разоблачили в черт знает в чем, называли преступницей, позором коллектива. Она стала невыездной. Только 1989 году, когда началась перестройка, а я уже имел здесь кое-какие контакты, нам удалось снять этот запрет. В июле 1989 года «Березка» собиралась на гастроли. До последнего момента Тани Латыниной не было в списке. И когда она вошла в самолет, весь коллектив встал и зааплодировал. Это было нечто. Мы расписались 15 сентября 1989 года.
 

Читать окончание интервью >>>

При использовании материала, текста или перепечатке любых отрывков (цитат) из него в интернете или печатных изданиях - ссылка (действующая!) на данный сайт www.pmg-online.ru (цитируемую страницу сайта) и упоминание полного названия «Журнал ПМЖ» – обязательны! С иными правами можно ознакомиться на странице «Copyright ПМЖ».