ПОЛЕЗНЫЕ СТАТЬИ И ПУБЛИКАЦИИ

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА
Ингеборга Дапкунайте
Алексей Йордан
Алексей Йордан-2
Ростислав Ордовский
Ростик Ордовский-2
Ростик Ордовский-3
Олег Тактаров

______________________

 

Назад на страницу

"ЭКСКЛЮЗИВ-ИНТЕРВЬЮ" >>>

 

 

 

 

Алексей Йордан: «Я верю в великое будущее России»

 

Это интервью было записано незадолго до его кончины. Сын русского офицера, родившийся в Югославии, человек, в чьих жилах течет кровь старинных дворянских родов, прославивших Русь,– Алексей Йордан – мечтал о России, но жил в США. Он, закончивший Первый Русский Великого князя Константина Константиновича кадетский корпус в Югославии, а в последние годы возрождал кадетские традиции в стране, которая в 1920-е отторгла его родителей. Алексей Борисович делал это, потому что верил в Россию и видел ее будущее в руках нового поколения. Это начинание поддерживает и сын Алексея – Борис Йордан, который стал известен в России как Генеральный директор телекомпании НТВ, а затем и как некоторое время Генеральный директор медиахолдинга «Газпром-Медиа».

 

— Алексей Борисович, Вы почти всю жизнь прожили за пределами России. Однако всегда говорили, что считаете себя русским. Отчего?

 

— Вся наша семья была русской. Мой отец, Борис Михайлович Йордан, родился в Двинске Витебской губернии. Окончил Пажеский Императорский корпус и два курса Императорской Николаевской военной академии. Участвовал в Первой мировой войне. Моя мать, Кира Анатольевна, происходила из старинного российского дворянского рода Гудим-Левкович. В 1911 г. она была пожалована в фрейлины императрицы Александры Федоровны. Ее отец был камергером двора Его Императорского Величества, хотя их семья жила в Малороссии. К сожалению, мама скончалась в 1929 г., когда мне было 6 лет.

 

Родовое древо Йорданов пустило свои корни 400 лет назад в Германии. Два века спустя из Саксонии в Россию приехал Август Христиан Йордан, чтобы принять российское подданство и остаться жить в этой для него холодной и чужой, но такой притягательной стране. Его потомки стали именитыми и верными сынами русского Отечества. Сын Йордана — Фридрих-Вильгельм, пройдя венгерскую компанию, крымскую и русско-турецкую войны, дослужился до генерал-лейтенанта артиллерии и получил орден Святого Владимира III степени из рук Александра II. Внук Йордана — Михаил Васильевич, был крещен великим князем Михаилом Николаевичем, сыном Николая I, и, проработав в Сенате, в Московской и Петербургской судебных палатах, дослужился до ранга действительного статского советника.

 

— Как встретились ваши родители?

 

— На фронте во время Первой мировой войны. Мой отец был офицером Генерального штаба, а мама — добровольной сестрой милосердия Кауфманской общины. Она выносила раненых с поля боя, за что получила две георгиевские медали. Поженились родители позже, в Киеве, в 1918 году, когда революция была уже в разгаре. Они воевали в рядах Белой армии. Мама опять стала сестрой милосердия, а это было опасно. В результате она заболела тифом, а затем паратифом, и была на волосок от смерти. По приглашению короля Александра, который звал всех русских в Югославию (тогда это было Сербское Королевство), родители уехали в Сербию и поселились в городе Суботица. Здесь в 1921 г. появилась на свет моя сестра (в будущем она вышла замуж за внука последнего лейб-медика Е.С. Боткина, расстрелянного вместе с царской семьей в 1918 г.). А в 1923 году родился я.

 

— Как жила ваша семья в Югославии?

 

— Мой отец был председателем русской колонии, а также старостой организации «Русский сокол» в городе Суботица. Там жило около 900 человек из России. Потом его перевели в город Новый Сад.

 

— Что заставило Бориса Михайловича уехать в США?

 

— Ввиду приближения Красной армии, русские из Югославии переезжали в Германию. Но ничего хорошего нас, русских эмигрантов, в Германии не ожидало. Оттуда предлагали перебраться в США, Канаду, Австралию, Аргентину, Венесуэлу и т.д. Отец предпочел поехать в США. Там он нашел работу в администрации Дома для больных детей. Он не знал английского языка, но прекрасно говорил по-немецки, знал сербский и, конечно, русский.

 

 

— Из Югославии вы попали во Францию. Это был ваш выбор?

 

— Да. Сначала я переехал в Швейцарию, потому что там жила ближайшая подруга моей тетки — Надежда Федоровна Муравьева-Апостол. Она была урожденной Терещенко. Помните фамилию известного сахарозаводчика? Потом уже я отправился в Париж. Там жила моя крестная мать, жена генерала Драгомирова. В Кадетском корпусе, который я окончил в Югославии, я учил французский язык, а это могло мне помочь при поступлении в хороший университет. Правда, я хотел перебраться в Америку, вслед за отцом, который заболел раком. В Париже также жила моя дальняя родственница; она была одним из руководителей Толстовского фонда. Я думал, что она сможет мне помочь добраться до США. Но одно странное приключение изменило все мои планы.

 

— Что это было за приключение?

 

— Представьте себе молодого человека, впервые попавшего в Париж. Однажды я шел с работы и, когда переходил мост через Сену, увидел множество народа. Все стояли и смотрели вниз: в воде кто-то барахтался. Было холодно, шел дождь. В те годы я хорошо плавал и, сбросив часть одежды, прыгнул в воду, чтобы помочь человеку. Это была молодая женщина, которая как оказалось потом, решила покончить с собой из-за безответной любви. Я успел схватить ее, но плыть против течения было трудно, к тому же, она была в пальто и тянула меня вниз. И все-таки, я ее вытащил. Французы были в шоке. Подъехавшие полицейские кинулись меня допрашивать. Вы знали ее? А почему Вы бросились спасать? Для них мой поступок оказался немножко диковатым. Один приятель написал обо мне статью в русской газете, и парижане долго рассказывали, что какой-то русский полез в Сену спасать женщину. В довершение ко всему меня наградили орденом Карнеги, а затем вызвали в мэрию городка, где я жил, и поблагодарили. Кроме того, я сразу же получил стипендию Высшего экономического училища L`ecole des Heutes commersial (H.E.C.) (в Сорбонне в то время экономического факультета не было) и закончил его за 3 года.

было) и закончил его за 3 года.

 

— Вы ехали во Францию учиться и работать. Расскажите, как на самом деле жилось Вам в тот период.

 

— Я прожил во Франции 6 лет. В начале мне было очень трудно. Сложно жить в чужой стране, где все разговаривают на другом языке. С нансеновским паспортом, выданным Лигой наций в Женеве, я не мог найти работу. Были проблемы у меня и в университете: без книг, без достаточного знания французского сложно было понимать и записывать лекции, сдавать экзамены. Расскажу один интересный случай. У нас шли последние зачеты. Один из них — по технологии, куда входила тема «электричество и электроника». Часть этой темы, а именно «электричество», я выучил, надеясь на то, что отвечу хотя бы на обязательные 1-2 вопроса в билете по этому разделу. К моему ужасу я достал билет, в котором не было этих вопросов. Но все-таки экзамен сдал. Прошла неделя, я был в гостях у знакомых. Одна дама рассказала мне, что на днях она была у владыки Иоанна Шанхайского (это один из самых известных и почитаемых епископов русского зарубежья), и он вдруг предложил: «Пойдемте помолимся, сейчас Алеша держит экзамен». А после молитвы заметил, что все будет благополучно. Владыка знал хорошо мою семью и меня лично. Это был удивительный человек. Однажды я пришел к нему, потому что мне сообщили, что мой папа находится в очень тяжелом состоянии, и попросил владыку отслужить молебен. Онпошел со мной в церковь и сказал: «Нет, будем служить панихиду». Я был совершенно потрясен, ведь отец не скончался, а был тяжело болен. По возвращении домой я получил телеграмму из Америки о кончине отца...

 

 

— Когда и как Вы перебрались в США?

 

— В Париж я приехал в 1950 году, а в Америку в 1956. Получил, наконец, визу и покинул Францию: через Германию на военном самолете, который перевозил из США в Европу солдат, а обратно — беженцев. Вот так я туда и попал.

 

— Известно, что Вы работали в банке.

 

— Это был французский банк «Сосьете Женераль» в Соединенных Штатах.

 

— В каком качестве Вы там работали? Была ли работа интересной?

 

— Никогда не думал, что буду работать в банке. Я всегда хотел стать офицером. Русским офицером. Но для эмигрантов этот путь был закрыт. В Югославии, по окончании Кадетского корпуса, можно было поступить в Югославскую военную сухопутную или морскую академию. Но мои планы разрушила война. Банковское дело расширялось, потому и работа была интересной. Если бы я проработал все 28 лет в одном отделении, то я бы просто одурел. Но мы имели 90 отделений, и мне приходилось много ездить, т.к. я был аудитором банка.

 

— А бизнесом не хотели заняться?

 

— Нет. Я, видимо, не бизнесмен.

 

 

читать продолжение интервью >>>

 

 

При использовании материала, текста или перепечатке любых отрывков (цитат) из него в интернете или печатных изданиях - ссылка (действующая!) на данный сайт www.pmg-online.ru (цитируемую страницу сайта) и упоминание полного названия «Журнал ПМЖ» – обязательны! С иными правами можно ознакомиться на странице «Copyright ПМЖ».